• У большинства людей довольно наивное представление о Чуде. Оное ассоциируется почему-то со зрелищем, желательно развлекательным; видится ярким цирковым фокусом, попирающим некие Основы… Явления и события, вписывающиеся в контекст личного или хотя бы общечеловеческого опыта, никто как Чудо не воспринимает. А зря. Когда человек по-настоящему верует, когда внемлет Богу и не пытается гармонию его неисповедимых путей поверять алгеброй целесообразности, он принимает решения и совершает поступки, приводящие в конечном счете к результатам, достичь которых без Божьей помощи почти невозможно. Это и есть чудеса. Обыкновенные, повседневные чудеса.

«СПАСИБО ЭТОМУ ДОМУ…»

Те, кому году эдак в двухтысячном довелось последний раз побывать в деревне Алёшня Залегощенс-кого района, попав в Алёшню ныне, непременно будут удивлены или потрясены, или ошеломлены — это уж зависит от темперамента. Въезжающему в деревню вдруг, выходя из-за кулис буйной зелени на авансцену пейзажа, являет себя Храм. Не церквушка деревянная, не часовенка, а настоящий храм: высокий, каменный, пять маковок и колокольня. Храм, которого несколько лет назад здесь еще не было. Да что несколько лет! Которого никогда в Алёшне не было

— потому и деревня. А теперь, выходит, село? Откуда? Как?

Любой местный ответит (спокойно ответит, скажет, как о чем-то само собой разумеющемся): «Это Сашка Ложкин построил. С братом своим, с Сережкой».

Семья Ложкиных своей родиной, как и тысячи других русских семей, считала Казахстан. Семья — это ее глава Владимир Семенович, агроном, его супруга Галина Сергеевна, главный технолог винодельческого совхоза, и их дети: сыновья Александр и Сергей и дочь Наталья. Жили они в двадцати километрах от Алма-Аты, в поселке Горный садовод.

В 1991 году «нерушимый союз свободных республик» обрушился в одночасье, и родина, которую Ложкины считали своей матерью, в лучших традициях индийского кино призналась: «Не родные вы мне дети, а приемные». Провозгласив себя по отношению к русским мачехой, родина и вести себя стала в соответствии со сказочным архетипом

— откровенно гнобить то бишь.

Орды «диких» казахов, в коих проснулось вдруг национальное самосознание, хлынули на обжитые русскими земли, размахивая вместо сабелек правами исторических хозяев.

Жить стало некомфортно. Некомфортно настолько, что Ложкины бросили дом, в котором прожили всю жизнь, и отправились в Россию. Фактически в никуда. Здесь не было ни родственников, ни знакомых, здесь никто их не ждал. «Вынужденные переселенцы» — это звучит горько! Саше тогда шел 24-й год. Сергею — 22-й, Наташа заканчивала школу.

Ложкины вынуждены были доверить себя случаю. Случай доверие оправдал — привел на Орловщину. Узнали, что в Залегощенском районе уже живут семьи из Горного садовода, узнали, что агонизирующие колхозы сразу дают работу и жилье. Алёшня в то время напоминала деревню Простоквашино из книжки Успенского: половина домов заброшена, половина — не достроена: «Живите, кто хотите». Пока система колхозов худо-бедно работала, гомеостатическое равновесие между трудом и пьянкой поддерживалось. Когда потребность в труде иссякла, не терпящая пустоты природа заполнила бытие деревенских беспробудным пьянством. Алёшня вымирала, потому и переселенцам местные власти были рады.

Первым новую родину «освоил» Владимир Семенович, которому предожили должность главного агронома и дали квартиру в местном «небоскребе» — трехэтажном панельном доме. Через три месяца к главе семейства присоединились Галина Сергеевна, Саша и Наталья. Еще через три месяца семья воссоединилась полностью — из Казахстана приехал Сергей, остававшийся там, чтобы продать дом.

.__________

В 92-м году переселенцам достался лишь остов бывшего правления колхоза, череп дома с пустыми глазницами выбитых окон. И вокруг не сад был, а пустырь. Все поднимали своими руками, на свои деньги. Понимали – дорогу осилит идущий.

ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО

Нельзя сказать, что братья Ложкины приехали в Россию набожны-

ми людьми. Работяги — безусловно, но без царя в голове. Как впоследствии сказал один батюшка, по отношению к церкви были они не прихожанами, а захожанами.

Отношение к жизни перевернуло знакомство со священником отцом Владимиром (Гусевым) из Станового Колодезя. В этот поселок уехал сосед по Алёшне, приятель Саши и Сережи Виктор Маслов — впоследствии отец Александр. Он и предложил старшему из братьев помочь в работах по восстановлению становоколодезьского храма. В частности, на маковку нужно было поднять большущий крест и закрепить его там. Саша согласился. Ежедневно общаясь с отцом Владимиром, он духовно переродился. А через некоторое время Саша в Становом Колодезе познакомился со старцем Оптиной Пустыни схиегуменом Илием, ставшим впоследствии его духовным наставником.

В «миру» тем временем у братьев Ложкиных все шло ни шатко, ни валко. После окончательного развала колхоза парни, скооперировавшись с группой единомышленников из местных, попытались создать фермерское хозяйство. Просуществовало оно недолго: для возврата кредита пришлось продать всю купленную на займ технику. Перебивались шабашками, шоферствовали, словом, постоянной работы не имели. То есть совершенно очевидно, что в часы досуга ни Александр, ни Сергей не ломали себе головы над тем, чего бы такого хорошего для односельчан сделать. Решение строить в Алёшне храм пришло к Саше САМО и вдруг. ВЫБОР в пользу храма не делался! Не было никакого выбора. Как молния в голове сверкнула: «Нужно строить храм!». Случилось это в 2001 году.

Идею поддержал упомянутый уже Виктор Маслов. Художник по образованию, он, руководствуясь описанием Александра, нарисовал храм на листе бумаги, сообща проставили кое-где размеры. К этому плакатику первоначальный проект и сводился. С этим «проектом» Саша отправился к старцу Илию в Оптину Пустынь. Отец Илий на строительство благословил, то есть подтвердил, что руками Ложкина намерен действовать Господь. Тогда же примерно Саша понял, какова должна быть «специализация» церкви: Храм иконы Божьей Матери Спорителъницы (от слова «подспорье» — помощь) хлебов. Старец благословил и эту идею.

На протяжении всего строительства Александр руководствовался упомянутым уже библейским принципом, приземлено выраженным присказкой «Будет день — будет пища». Не составлялись никакие сметы, не мнились планы работ, не утверждалось штатное расписание. Ложкин вообще не думал о завтрашнем дне, делал то, что по силам было в каждом конкретном «сегодня», действовал в формате «Здесь, сейчас».

…Когда стены довели от цоколя до двух метров, то есть до уровня окон, стало ясно, что самодельного рисунка в качестве технической документации уже недостаточно. Появилась нужда в профессиональном архитектурном проекте. Старец Илий порекомендовал Александру обратиться к довольно опытному в разработке церковных зданий орловскому архитектору и реставратору Михаилу Борисовичу Скоробогатову. Тот сразу согласился, причем зa символическую плату. Перед зодчим стояла непростая задача: выполнить все чертежи и расчеты, отталкиваясь от, во-первых, уже построенного, а во-вторых, от существующего изначального эскиза. Тем не менее, вскоре проект был готов. Вскоре суммы пожертвований сделались существенными, и постоянная денежная помощь со стороны старца Илия способствовалапродвижению дела.

Вообще, по словам Александра, когда что-то было нужно, оно НАХОДИЛОСЬ. При этом деньги отнюдь не являлись основной движущей силой строительства. Иногда деньги появлялись, а стройка но разным причинам стояла, или наоборот — при полном отсутствии средств храм возводился полным ходом.

В какой-то момент пришла пора возводить маковки, числом шесть — пять на самой церкви и одна должна была увенчать собой колокольню. Надо сказать, что внешняя простота и лаконичная гармония маковок достигается довольно сложной их архитектурой. Сначала делаются каркасы из деревянных «кружев»-журавцов, затем эта конструкция обивается раскроенной определенным образом медью. Словом, испокон веков на Руси существовали СПЕЦИАЛЬНЫЕ мастера, секретами своими со всем белым светом делиться не спешащие. Один из таких специалистов запросил за работу полтора миллиона рублей. Денег таких в ту пору не было, и братья Ложкины в очередной раз отправились за советом к старцу Илию. А старец, подумав, посмотрел на Сергея и сказал, как отрезал: «Маковки сделаешь ты». Для Сергея слова старца — проявление Божьей воли, ослушаться он не смел, но озадачился сильно. Как? Ни опыта работы, ни представлений о сокровенных технологиях,.. Впрочем, глаза боятся, руки делают. В Интернете парень откопал единственную толковую ссылку на некую специальную книгу, поехал в Москву, нашел эту книгу, купил, проштудировал от корки до корки и взялся за дело. Через пару лет проб, ошибок и открытий маковки были готовы.

Сейчас строительство завершено. Чудо состоялось. Готов, оштукатурен и окрашен затейливый короб храма, вознесены кресты, пристроены просвирня и каменный погреб — при храме возделан яблоневый сад, выкопан колодец. Юное здание по праву воцарило на безликой доселе пасторали с необязательными деталями. Курские мастера специально для Храма иконы Божьей матери Спорителъницы хлебов изготовили иконостас с деревянным резным окладом.

… «19. Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкопывают и крадут;

20. Но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкопывают и не крадут;

21. Ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».

(Евангелие от Матфея, глава 6)